Как сообщила разведка, на север, к греческой зоне уже потянулась вереница машин. Что они вывозили, кто пытался сбежать от страшных русских десантников, никого особо не волновало. Бегут, и ладно. Возиться с пленными — тот ещё геморрой. Главное — очистить остров от натовцев и таким образом вышвырнуть их из восточного Средиземноморья.

Смешно, но факт. Одновременно с Акротири паническое бегство началось и с другой базы британцев — Декелии, расположенной между Ларнакой и Айя-Напой. Что тоже неплохо. Меньше проблем, меньше ненужных переговоров…

— Владимир Владимирович, — подал голос представитель МИДа. — Нам уже киприоты звонили. Сначала президент, потом министр обороны, потом местный архиепископ. Слезно просят обойтись без лишней стрельбы. У них там курортный сезон в разгаре. Боятся, что всех туристов разгоним.

— Как банковские счета шесть лет назад дерибанили, так не боялись, а сейчас прямо кушать не могут, страшно им, видите ли, — зло бросил министр обороны.

— А у тебя там счета были? — заинтересовался Верховный.

— Свят! Свят! — с деланным ужасом перекрестился военный, вызвав хохот собравшихся.

— Ладно. Не будем пугать. Солдат ребёнка не обидит, — Президент улыбнулся, занял своё место во главе стола, дождался, когда смех стихнет, после чего открыл одну из лежащих перед ним папок и негромко проговорил. — А теперь, товарищи генералы и адмиралы, поговорим об Украине…

Украина. Донбасс. 8.06.2018 г. 9:20

— Грицько!

— Що?

— Горилку будешь?

— А е?

— Що маемо, то маемо.

— Буду, чего ж не буты…

Грицько не спеша обтер лезвие саперной лопатки пучком травы, аккуратно положил инструмент на бруствер и лишь затем развернулся к приятелю.

— И де вона горилка?

— А ось!

Приятель одной рукой продемонстрировал фляжку с открытой пробкой, другой — маленький пластиковый стаканчик, наполненный почти до краёв.

— Ну що, солдат Палывода? Вздрогнем?

— А як же, солдат Чупрун. Покы панове офицеры литаки в неби шукають, правыльни солдаты окопы рыють. Рыють, рыють и те, що треба, знаходять.

Грицько осторожно, стараясь ничего не пролить, взял предложенный ему стакан, но пить сразу не стал. Сперва выглянул из окопчика, чтобы убедиться — поблизости никого, ни вредного сержанта Хоменко, ни тем более командира дивизиона майора Ковбасюка.

— Ух! Гарна горилка! — шумно выдохнул он после того, как сорокаградусная обожгла горло и пищевод.

— Иншой не маемо, — ухмыльнулся Чупрун. — Ну що, по другий?

— Почекай, дай оклематься, — помотал головой Грицько, после чего снова выглянул из окопа.

Ближайшая пусковая установка «Бук-М1» располагалась метрах в пятидесяти от места, где укрывались контрактники. «Расчехленные» ракеты еще трёх ПУ виднелись чуть дальше, за зеленеющей порослью каких-то кустарников. Слева, возле пологого холмика крутила антенной штатная станция обнаружения и целеуказания…

В войска ПВО Григорий Павлович Палывода, уроженец Житомирщины, попал год назад, когда подписал контракт. Стать на время военным его уговорил один старый знакомый, уже отслуживший и расписывающий все прелести армейского быта так, будто ему за это еще и приплачивали. Грицко на уговоры поддался. С работой в его селе было плохо, с деньгами еще хуже, а тут буквально на всем готовеньком, и платят по три с лишним тысячи гривен, и в зону АТО, если и попадешь, то ПВОшники все равно в глубоком тылу сидят, а не на передовой. Самолетов-то у сепаров нет, а москали над Украиной вообще не летают.

Ожидания оправдались меньше чем наполовину. Реальность оказалась не такой радужной, какую обещали «старый знакомый», телевидение и военкомат.

Пусть «рекрута» определили, как он и хотел, в ПВО, но служить отправили не в Озёрное или, на худой конец, в Даниловку или Васильков, а в Мариуполь, в 156-й ЗРП. А через четыре месяца службы Грицько, наконец, понял, зачем в зенитно-ракетном полку «усиленная» хозрота. В конце сентября в полк пришла разнарядка: сформировать команду для отправки на линию разграничения. Понятное дело, в эту команду включили не специалистов-ракетчиков, а тех, «кого не жалко». «Смертнички», как выразился прапорщик Таранец. Увы, в их число попал и солдат Палывода. К Новому году, когда «командировка» закончилась, из тридцати шести человек обратно в часть вернулись одиннадцать. Из выбывших только двоих реально уконтропупили «ватники». Остальные — кто дезертировал, кто подорвался на собственных ВСУшных минах, кого-то «комиссовали» по причине злостного алкоголизма, кого-то отдали под трибунал за порчу казенного имущества и воровство, а кто-то вообще — оказался жертвой пьяных разборок между своими.

За три месяца, проведенные на передовой, Грицько приобрел ряд умений, три из которых считал важными, а одно и вовсе бесценным.

Во-первых, он понял, что пить надо регулярно, но в меру. Во-вторых, что для любого бойца главное — это вовремя окопаться, и чем глубже, тем лучше. В-третьих, что денежное довольствие само в руки не падает. И, наконец, четвертое — от техники надо держаться подальше. Туда прилетает в первую очередь.

Техники в дивизионе хватало, в том числе, радиоизлучающей. В каждом полевом выезде Палывода старался находиться не около пусковых установок и РЛС, а на приличном расстоянии, копая дополнительные укрытия для личного состава дивизиона. Непосредственное начальство, в лице сержанта Хоменко и прапорщика Таранца, инициативе бойца не препятствовало. Хочет копать, пусть копает. Под ногами не путается, и хорошо. В «гости» к Грицько частенько наведывался его почти что земляк Стёпа Чупрун, родом из-под Хмельницкого. Работать, в смысле, копать, Степан не любил, но был докой по части выпивки и жратвы. И то, и другое он мог достать где угодно и когда угодно. На передовой Чупрун тоже бывал, поэтому усилия Палыводы оценивал правильно — регулярно делился с приятелем притыренными где-то горилкой и закусью. Безопаснее всего это было делать в свежевырытых окопах-щелях. Позиция — лучше не придумаешь. Начальство не видит, враг не достанет, халявщики не припрутся. Особенно, когда боевая тревога…

Сегодня всё было именно так. Дивизион подняли за два часа до полуночи и со всей техникой погнали в район Кременевки, откуда до линии соприкосновения с «сепарами» оставалось меньше тридцати километров голой степи. Подразделение едва успело развернуться, как на востоке начало грохотать…

— Я же казав, наступаты будуть, ось и почалося, — глубокомысленно заявил по этому поводу Чупрун и, оставив приятеля, тут же куда-то слинял.

Грицько не обиделся. Как правило, Стёпа так делал, если возникала потребность срочно снять стресс, а возвращался, когда находил, чем.

Канонада не утихала всю ночь. Палывода даже успел слегка покемарить, а затем в окопчик вернулся Степан. Как всегда, не пустой…

Конечно, они оба не знали, почему командование ВСУ назначило наступление именно на сегодня, зачем стянуло к Тельманово, Авдеевке и Светлодарской дуге практически все свои относительно боеспособные части, какие цели преследовало, сколько времени отвело на прорыв обороны и выход к российской границе… или, быть может, нынешнее украинское руководство замахивалось на нечто большее, чем просто уничтожение мятежных республик? Простым солдатам, как и подавляющему большинству населения, политики ничего не рассказывали. Тем не менее, те, кому нужно, о планах украинской верхушки знали даже больше, чем можно было предположить. Знали заранее. Минимум, суток за пять. Времени, чтобы подготовить достойный ответ — море…

— Ну, все. Трымай стопку, — Степан снова наполнил стакан и протянул другу.

Грицько не спеша поднёс стопку ко рту и…

В следующее мгновение он вдруг осознал, что лежит на земле и изо всех сил пытается вжаться в неё, а прямо перед его носом валяется чей-то сапог, и внутри этого сапога чья-то нога.

«Степкина что ли?» — мелькнуло на самом краю сознания.

И тут же: «Ни, не его. Ця на два розмиры побильше».